Разговор с Дьяволом

Там живут непростые люди с непростыми запросами и возможностями. Я не была здесь уже лет десять. С тех пор как закрыла медицинскую практику. Бывший партнёр мужа просил о встрече. Ему было трудно перемещаться на дальние расстояния — восстанавливался после перенесённого ковида. Чтобы не напрягать товарища, мы решили подъехать ближе к его дому. И в располагавшемся совсем рядом ресторане в разных концах террасы заняли два столика. Два столика — чтобы за одним люди могли спокойно поговорить. И другой - чтобы я могла не отсвечивать, не смущать своим бывшим медицинским присутствием. И спокойно в тишине съесть какие-нибудь котлетки. Про бывшее медицинское присутствие — это когда ты уже врачом не работаешь, но все, кто знает о твоей бывшей работе и большой практике, невольно при встрече вытягиваются в струнку и начинают докладывать о своём сегодняшнем самочувствии. 

Устроилась за столом на краю террасы. Под окнами проходила полупустынная сельская дорога. На той стороне красивые дома и красивые сады. Заказала котлетки и тихо мирно разглядывала цветник перед забором расположенной напротив усадьбы. Хозяева с большим уважением отнеслись к окружению. За красивым забором на улице вдоль всего ограждения были высажены незабудки, настурция и ещё какие-то лютики. Все цветочки были свеже политы, прополоты. Хозяева этого участка подумали не только о себе, но и о других людях, живущих по ту сторону их забора. И так это всё было аккуратно и мило, что я даже растрогалась. Боковым зрением поняла, что около моего столика с другой стороны от цветочков кто-то стоит. 

- Позволите присесть?

Повернула голову к говорившему.

- Мы знакомы?

- Я - Герман. Когда-то меня звали Мастема. Но с вами мы знакомы давно. Так позволите? 

Он уже садился за стол и клал рядом с собой небольшой букетик цветов, перевязанный красной лентой. 

- Мы с вами действительно знакомы давно. Я несколько раз ставил вам подножку. Толкал к краю обрыва. Соглашусь, удар был слишком сильным. Но, знаете, трудно рассчитать, когда борешься за душу человека. Пару раз в тёмном судорожном мире вы почти что упали, предательство вас подкосило. Почти что погибли безвозвратно. Но каким-то чудом поднялись. Знаю, знаю, скажете, что Он вас поднял, что Он дал вам сил двигаться дальше.

Глаза моего собеседника напористо сверкали. Его абрис сменялся реминисценцией картин подземного царства, страшных полей сражений, где оставался единственный победитель — дьявольский дух-провокатор. В его глазах было очень много чужой неприятной мне силы. Он буравил всё пространство вокруг, а заодно и моё сознание.

- Не боитесь. Но молчите. Почему?

- Так что же говорить? Вы сам всё за меня рассказали. А тема для беседы не задана. И мы ведь не договаривались о встрече.

- О чем вы? Ха-ха-ха! Договариваться о встрече. Мы идём туда, куда хотим и тогда, когда хотим. Хотя иногда теперь конечно подгадываем. Вот как с вами сегодня. Ну как? Как поживаете?

- Спасибо. Всё хорошо. Работаю, пишу.

- Да. Ишь какую работку себе подыскали. Непыльную.

- Понимаю. Хотите обидеть. Сказать, что писательство не так интересно, как быть врачом. Но всему своё время. И потом, вы же знаете, сколько нужно пережить и переплакать, чтобы написать просто хоть одно слово.

- Да знаю я всё. У меня сегодня к вам такой вопрос. Как вы узнаете «наших людей»? Как вы понимаете, что человек из «нашей компании»?

- Когда я встречаюсь с человеком из «вашей компании», во мне рождается неприятное чувство.

- Неприятное чувство. Неприятное чувство. Я так и знал, я им говорил, что есть какой-то градусник, вставленный в таких как вы. Где? Где он располагается? В голове? В сердце? В животе? Ну не в попе же! Так где?

Герман разошелся, вскакивал, садился, почти что кричал. 

- У меня неприятное чувство при встрече с «вашими людьми» появляется в руках.

- В руках? Это что-то новенькое.

- Наоборот. Очень старенькое. Помните? «Когда тебя предали — это всё равно, что руки сломали. Простить можно, но вот обнять уже никогда не получится».

- А… вы про опыт Льва Николаевича. Не любил я его. 

- Мне сложно судить. Я ответила на ваш вопрос.

- Все вы людишки похожи. Понять только не могу, откуда в вас, которых гнёшь и ломаешь, пинаешь, пугаешь, отнимаешь ум, деньги, крадёшь любимых, вдруг, когда думаешь, что всё уже - или сломается, или продаст душу за щепотку вчерашней грязи из-под ног знаменитого богача. Ан нет! Вдруг откуда что берётся? Осознанный взгляд глаз, проплаканных до боли. Твёрдость в голосе после многомесячных криков в пьяном бреду. Собранное тело после лет, растёкшихся потерянной осанкой. Откуда это берётся? Что за сила такая помогает вставать с колен и не разбиться о собственную глупость? Только не надо мне снова говорить, что это Он помогает вам безвольным, добреньким людишкам.

- Сам задаёте вопрос, сам себе отвечаете.

- Хамить не надо! Я до сих пор поверить не могу, что ваш Бог вас спасает. Можно сказать практически вырывает из рук ваши мелкие тщеславные душонки.

- Я не хамлю. Как я могу вам хамить? Наши силы несопоставимы.

- Как сказать. Как сказать… Так значит «созданы по образу и подобию»?

- Об этом знают все.

- Но никто до конца не знает, что думает и что хочет женщина. Почему так легко может впустить в себя дьявола. Заморочить, закружиться, сделать вид, что запуталась. А потом так же легко выкинуть из себя порок. Сколько лет прошло с момента создания Евы. И никто с этим разобраться не может. Ну что же! Я задержал вас, уважаемая. Приятно было поболтать. Цветочки эти для вас. Не хотите, не берите. Но не мог же я начать задавать вам вопросы, не поприветствовав. А вот и ваш супруг. Да, да! Как верно он сказал, что всё, что здесь происходит на этом замечательном шоссе, эти безумные рестораны, дорогущие магазины, безбедная жизнь, эта уникальная способность богатых делать вид, что всё по-прежнему «чики-пуки» — всё это «пир во время чумы». Нам ещё такому цинизму поучиться. Вы очень правы, - обратился он к мужу, - читаем не только поступки и намерения, но и мысли конечно. Мысли в первую очередь. По мыслям и награда. Желаю приятного дня. Увидимся.

Муж сел за мой столик. И очень вежливо спросил: «Кто это был?».

- Кто кто? Черт.

- Я так и подумал.

- Почему?

- Потому что они сейчас повсюду. Слушай, поедем домой! Нас собаки ждут.

- Конечно поедем. Кто поведёт?

- Давай я. А то ты с товарищем наговорилась. Потом перескажешь суть беседы?

- Да конечно! Главное — это то,  что «они» хотят  знать, как мы чувствуем в человеке  червоточину. И что до сих пор удивлён, что женщину никто так и не смог разгадать. Кстати, слово "война" тоже женского рода.

- А кто бы сомневался...