Лонгриды

Повешенный

Славу предупредили, что нужно приехать пораньше...

(Из Книги "Капля мускуса на пальто")

239

Огромный куст сирени загораживал проход от калитки к дому.
Славу предупредили, что нужно подъехать к шести вечера.
Электрички от Киевского вокзала шли одна за другой, и он без труда доехал до Переделкино. Извилиcтая асфальтовая дорожка привела его к дому 27 по Центральной улице.
Свеже выкрашенная калитка запачкала ярко зелёной краской две ветки сирени, напиравшей на забор. На дорожке сидела большая лягушка и дышала зобом. Она внимательно посмотрела на Славу и поскакала в сторону сарая.

— Лягушка на дороге — хорошая примета,- подумал Слава. — Лягушка вообще — хорошая примета, к деньгам. Только всё-таки какое это противное и коварное создание. Ладно, посмотрим, как будут события развиваться дальше. Деньги мне, конечно же, нужны, как и каждому нормальному человеку. Хотелось бы побольше. Только с неба они не падают. Теперь я это знаю точно. Так, а это что за персонаж?

Около длинной грядки клубники копался маленький старичок c большой круглой окладистой бородой.
Был конец июля, и самые вкусные сорта уже плодоносили.
Ягоды пахли. Нежный аромат напомнил Славе его раннее детство и тёплые вечера на бабушкиной даче в Кратове. Он всегда помогал ей собирать клубнику, наедаясь в процессе до отвала.
Обобрав две трети грядок, они устраивали передышку.
Садились в тенёк с кружкой молока, болтали, обсуждали соседей. После короткого отдыха можно было снова продолжать ягодную трапезу, выбирая из огромной миски, похожей на таз, самые крупные и самые спелые клубничины. Всё самое лучшее доставалось ему, драгоценному сыну и единственному внуку.
Слава был единственным ребёнком в семье. Двоюродных братьев и сестёр у него тоже не было. Ему не нужно было ни с кем делиться, чем-то жертвовать. Самые красивые игрушки — только ему. Велосипед лучшей марки — пожалуйста. Модные куртку и джинсы — по первой просьбе. Ни в чем не было отказа. Всё только для него.

Отвлекшись от детских воспоминаний, он вежливо поздоровался с маленьким старичком и спросил разрешения пройти к Серафиме Сергеевне.
Очень волновался, боялся сделать что-нибудь не так.
Грядочный старатель чуть приподнял голову, искоса взглянул на просителя, и показал рукой в сторону большого дома.
— Пожалуйста, проходите. Она вас ждёт.

Славе понравилось вежливое начало приёма. Он успокоился и, не спеша, двинулся вперёд.
Большая открытая терасса выглядела очень гостеприимно.
Весёлые, красные в белый горох занавески трепетали на тёплом ветру.
Пахло вареньем. На терассе за столом сидела большая женщина в лёгком открытом платье.
Тёмные густые волосы были забраны вверх и аккуратно уложены в красивую прическу. Накрашенные красной помадой губы раздвинулись в приятной улыбке.

— И зубы у неё хорошие,- невольно отметил Слава. Совсем недавно он закончил большой курс лечения у стоматолога. И теперь всё время обращал пристальное внимание на зубы собеседника, иногда даже слишком внимательно разглядывая его.

— А, — пропела дама — вы, наверное, Слава?
— Да, да, он самый. — Слава тоже, пытаясь подъиграть хозяйке, улыбался во весь рот.
Он очень старался понравиться даме.
Серафима Сергеевна, так её звали, была самой известной и очень дорогой гадалкой по картам ТАРО в России.
Попасть к ней было очень трудно. Она принимала только по рекомендации.
Никогда не устанавливала цену. Люди платили, кто сколько мог. Но те, кому удавалось к ней всё-таки попасть, не скупились, платили много.
Бесценной была информация, которую она сообщала во время сеанса, и бесценным по словам консультируемых было общение с ней. Е
сли кто-то не мог расплатиться немедленно, то по прошествии времени, когда дела налаживались, возвращал долг с низким поклоном и глубокой благодарностью.
К деньгам, как правило, прилагался дорогой подарок.

Все, кто когда-то обращался к Серафиме Сергеевне, знали, что в своём цеху она занимает особое положение, что никакие вольности в общении с ней не допустимы.
Во время общения с ней нужно было тщательно следить не только за своим поведением, но и за своими мыслями.
Обо всём об этом Славу предупредили заранее.
Слава, не спеша, поднимался по лестнице на терассу. В это время Серафима Сергеевна вдруг встала со своего кресла и пошла внутрь дома.
— Проходите и садитесь,- проговорила она на ходу, не оборачиваясь.

Чарешков слегка опешил от неожиданности при таком повороте вполне прилично начавшегося общения.
Но делать было нечего. Он продолжал подниматься на терассу, подошел к большому столу, и робко, удивляясь себе, сел на краешек стула через один от величественного кресла Серафимы. Так неласково начал называть её про себя Слава.
— Интересно, сколько тут мне её ждать? — подумал он.

Изнутри поднималось раздражение. Он был нетерпелив, и не привык ждать.
Нетерпение всегда диктовало какие-то действия.
Именно на этом он всегда и горел, совершая необдуманные и не прогнозируемые поступки. Потом жалел.
Но, как известно, «история не терпит сослагательного наклонения». Что сделано, то сделано. Обратно не вернёшь. Слава с детства не привык ждать, не хотел идти на уступки. Он очень хорошо понимал, что это неправильно, но ничего не мог с собой поделать — ни в чем не хотел себя ущемлять.

Серафима Сергеевна появилась через несколько минут с чайником в руках, и у Славы отлегло от сердца.
От волнения он не сразу понял, что хозяйка хотела угостить его чаем.
А он уже начал было, не разобравшись, обвинять её в невежливости, хамстве, чванливости и профессиональной гордыне, то есть по его меркам во всех смертных грехах.
Большие голубые глаза Серафимы Сергеевны внимательно смотрели на Славу, в то время как руки хозяйки жили своей жизнью, быстро и ловко наливали чай.
Молодой человек не мог ни отвернуться, ни отвести взгляд в сторону, и уже было подумал, что его начали гипнотизировать.
Когда ему что-нибудь не нравилось в действиях собеседника, он начинал внутренне сопротивляться и не считал нужным это скрывать, натура брала своё. Лицо его вдруг искажалось гримасой недовольства, красивые губы искривлялись в капризной ухмылке, и очень противно начинали раздуваться ноздри.
Сейчас он старался следить за выражением своего лица, он ведь обещал быть сдержанным и вежливым. Но считал при этом, что его мысли принадлежат только ему одному. А уж тут-то он давал себе простор разгуляться.

Сейчас он хорошо понимал, что целиком и полностью зависит от этой Серафимы Сергеевны. Ему нужны её способности, её профессионализм. Он должен получить от неё совет, как быть дальше. Сейчас он не мог вслух сказать грубость, проявить негодование, не мог по своей обычной привычке жестами и взглядом выказать презрение к собеседнику, уйти, одновременно хлопая дверью и вежливо извиняясь.
Именно так он поступал, когда его что-то не устраивало в поведении или реакциях оппонента, когда он знал, что уж на этом-то человеке свет клином не сошелся и есть другие специалисты, к помощи которых он может обратиться.
На сей раз, пришлось ему, собрав волю в кулак, заставить себя понять, что никаким гипнозом тут и не пахнет.
Просто такая серьёзная и абсолютно независимая ни от кого дама не может себя вести так, как он этого хочет. Тогда она не была бы собой.
А он и обращается к ней за помощью потому, что сам не знает и не понимает, как быть, не способен проанализировать ситуацию и принять верное решение. Она — единственный на сегодня его помощник, единственный и незаменимый.
Ему стало вдруг ясно и понятно, что люди, к которым он обращается за помощью, должны быть всегда абсолютно независимы от него.
Они должны иметь своё, отличное от его, мнение. А самое главное — они должны обладать обширными знаниями в области ему не известной, иметь незаурядный ум, выдающиеся аналитические способности. Других он просто не способен был уважать. Расшифровывать дальше тайные мысли своего подсознания Чарешков не стал.

— Так, ну что там бабка придумала? — спросил он себя, выходя из задумчивости.
Серафима Сергеевна внимательно на него смотрела. Вспомнив сделанные ему предупреждения, он подумал:
— Чем чёрт не шутит. Такой взгляд у Серафимы пристальный. Может она действительно мысли других читать умеет?- И решил усилием воли вернуть внутреннюю установку обращаться к ней уважительно, по имени отчеству. Принял решение и обрадовался. Стало легче. Он всегда внутренне расслаблялся, если его «Я» гармонично восполняло меру внутреннего комфорта и заставляло его относится уважительно к собеседнику.

Человеку от природы свойственна душевная радость и ощущение счастья внутри. Слава давным-давно был изнутри несчастлив. Он был всё время чем-то недоволен, постоянно переживал по каким-то странным поводам и раздражался, обвиняя в своих проблемах окружающих. Этому он научился у бабушки, с которой проводил много времени. Ему стоило больших усилий научиться делать такое же противное лицо, как у неё. С выражением глубинного презрения к собеседнику бабушка начинала разговор с теми, от которых ничего не зависело в её жизни. Она учила внука, что любого, с кем ты вступаешь в контакт, нужно на всякий случай поначалу унизить за возможное хамство и цинизм в будущем. И только после этого разрешать себе разговаривать с ним на равных. Бывшее когда-то красивым бабушкино лицо прорезали презрительно искривлённые складки губ, заострившийся нос свисал к подбородку, коварно сощуренные глаза добивали собеседника ненавидящим взором.

Вынырнув из воспоминаний, Слава вдруг осознал, что уже почти что допил чашку наивкуснейшего чая и съел большой кусок пирога с клубникой. Как это кусок оказался у него на тарелке, а потом во рту — он не понял.
Серафима Сергеевна ласково спросила: «Ну что, молодой человек, давайте знакомиться, рассказывайте, что вас привело ко мне?». Славе потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями и воскресить в памяти события последних дней. Ему казалось, что Серафима Сергеевна теперь знает о нём всё, и все мысли, промелькнувшие в его голове в последний час, были открыты для неё, как давно прочитанная книга. И что только из уважения к нему и чтобы как-то его поддержать, она просит рассказать о происшедших событиях. Тихим голосом он начал свой рассказ.
В последние дни было много работы. Вчера днём ему нужно было отвезти материалы художнику, и он решил воспользоваться общественным транспортом. Спокойненько встал на остановке, прислонившись к прозрачной стенке навеса. Восстанавливая картину происшедшего, он вспомнил, как, ожидая троллейбус, разглядывал всех вокруг и зацепился взглядом за большую шикарную черную машину, которая остановилась метрах в трёх от остановки. Из неё вышла молодая женщина, не броско, но очень дорого одетая, и направилась прямо к нему. За её движением наблюдала вся остановка. Слава стоял, опершись плечом о столбик, поддерживающий прозрачный навес, но по мере приближения этой женщины, стал выпрямляться, почему-то отряхнул пиджак и брюки, перевесил сумку на другое плечо и судорожно сглотнул. Люди на остановке замолчали и с интересом наблюдали, к кому же подойдёт незнакомка из машины. В это время подъехал рейсовый автобус. Он был забит до отказа, и все ожидавшие, оценив степень невозможности попасть внутрь, наплевав на происходящее с дамой из машины, с криками: «Пропустите женщину с ребёнком»; «Обнаглели хамы»; «Дайте пройти, подонки; «Чтоб вам всем повылазило»; «Отпусти руку, шалава»; «Куда вы мужчина полезли, оставьте мою юбку в покое», двинулись отвоевывать своё право на передвижение в общественном транспорте. Через несколько минут остановка опустела, переполненный автобус отъехал с большим трудом. Незнакомка приближалась. На секунду она остановилась в полуметре от Славы. Он заворожено смотрел, не мигая, в глаза молодой женщины, и вдруг почувствовал её руку на своём плече, она обнимала его за шею. Терпкий и сладкий одновременно аромат её духов проник в его сознание. Тридцать пятым чувством, потому что все другие не работали, Слава ощутил её губы около своего уха и услышал как бы издалека, но очень четко: «Я нашла тебя, Викинг! Жду тебя через неделю на этом же месте в это же время. Не опаздывай». Боковым зрением Слава зафиксировал, как большая черная машина подъехала ближе, беззвучно открылась задняя дверь, и женщина, скользнув, исчезла в глубине салона. Подъехал следующий автобус. Машина уже заворачивала за ближайший угол направо. В голове было пусто. Ноги стали ватными. Очень захотелось сесть. Обалдевший от всего происшедшего, Слава приземлился на скамью остановки и замер. В голове шумело. Хотелось пить. Он почувствовал как тётка, которая пыталась поудобнее устроиться на неширокой лавочке, толкает его своими тяжелыми сумками. Аккуратно отодвинул от себя резко пахнувший селёдкой пакет, оттуда что-то капало. Тётка заорала, какая сейчас молодёжь сволочь, не дают присесть заслуженному человеку. Эти знакомые до боли интонации привели Славу в чувство. Он встрепенулся, вскочил на ноги и, выбежав на дорогу, остановил бомбилу на Тойоте.
— Быстренько, голубчик, на Королёва к телецентру.
— Какой я тебе голубчик в натуре. Ты, че, голубой что ли? — бомбила широко улыбался и лениво чесал себя яйца.
— Слушай, какой голубой! Ты чего, охренел вообще, что ли? Какой голубой?. — От негодования, что его обвинили в нетрадиционной сексуальной ориентации, Слава раскипятился. Но очень быстро взял себя в руки и сказал:
— Значит так. Кончай чесать яйца. Я тебе не голубой. Быстро езжай на Королёва. Дам 300 рублей.
Бомбила оживился и заявил, что поедет только за 500.
— Хрен с тобой, получишь свои пятьсот — сказал Слава, — кончай болтать, поехали. Проспект Мира дал им спокойно проехать и повернуть на улицу Королёва. Они резво домчались до Телецентра. Быстро расплатившись и выхватывая на бегу пропуск, Слава бежал к проходной. Здороваясь с охраной, вспомнил, что сначала нужно забежать на второй этаж, отдать долг. Это не займёт много времени, но всё нужно делать быстро. А потом пасть в ноги Нине Лапиной. Говорят, у неё есть какая-то фантастическая гадалка «за бешеные деньги».
— Деньги не проблема — думал Слава — попал в такую передрягу, нужно платить. Самому не разобраться, что к чему. Что за машина такая? Что за объятия на остановке? Какой-такой «Викинг»? Господи, Боже мой, что же такое происходит? Полгода в церкви не был, не исповедовался, не причащался, вот и начало кошмарить. Нужна солидная гадалка. Бог простит. Больше ведь никто не поможет.
Уже через пять минут Слава всунул конверт с деньгами — отдал долг Валентину Пронину, чмокнул его громко в щеку, поблагодарил от души, и понёсся со страшной силой по длинному коридору четвёртого этажа к 6 студии. Там у Нины Лапиной сегодня запись. При всей своей известности и звёздности Нина не зазнавалась. Она знала, если происходит что-то в этой жизни с кем-то из знакомых, нужно помогать сразу, не откладывая. Для себя она это объясняла следующим образом. Если во время не отреагировать на проблему, то начинают происходить всякие странные вещи. И с просившим, и с тем, к кому просьба была обращена. Пять лет назад молоденькая девочка-осветитель пожаловалась ей на череду своих страшных снов, связанных с работой, в которых фигурировала и сама Нина. В те времена Лапина ходила к психоаналитику и обсуждала с ним свои рабочие проблемы. Об этом на работе знали все. Расстроенная до предела чередой тяжелых ночей, девушка со слезами на глазах просила Нину дать ей возможность проконсультироваться со светилом. Но получила отказ. Нина решила, что «давать» этого специалиста юной мнительной особе нет смысла, не «доросла» ещё. Через неделю после произнесённого вслух отказа с Ниной стали происходить всякие странные вещи, и она поняла, что часть снов осветителя Тани Полуниной реализуется в жизни самой Нины. Для неё стало очевидным, что обратившаяся к ней за помощью действительно нуждается в консультации высококвалифицированного психоаналитика. Нужно было разобраться, каким образом во сне ей приходит информация о событиях, которые начинают спустя время реализовываться и в её жизни, и в жизни связанных с ней людей. Психоаналитик встретилась с Таней и после двух сеансов гипноза выяснила, что та обладает даром предвидения с четко очерченными сроками. Когда Тане снился сон с участием знакомых людей в нём, то реализация событий происходила, как правило, в течение 2-3 недель. Ситуация на работе была сложной, менялось начальство, и все были в большом напряжении. Грядущие перемены пугали всех. А повторяющейся темой в снах Тани была ругань и постоянные придирки к Нине Лапиной, руководителя и ведущую информационной программы. В последнем Танином сне Нина после очередного скандала с новым руководителем канала резко вскакивала с кресла, отбрасывала информационные документы, и ломала руку, задев ею за провод осветительного прибора, который, падая, разрезал кожу и мышцу предплечья. Брызнувшая кровь обливала Таню Полунину, стоявшую рядом, и та падала, теряя сознание.
Обсудившая в свою очередь Танины сны с психоаналитиком «предупреждённая и вооруженная» Нина Лапина была очень внимательна к своим действиям. Она следила за развитием очередного нелицеприятного разговора с новым начальником. Он начался в конце рабочего дня после съёмок очередной программы. Кирилл Валерьевич тяжело вошел в студию и подозвал Нину к себе. Все окружавшие её сотрудники поспешили ретироваться от греха. Только Таня Полунина замешкалась около своих софитов. Кирилл Валерьевич начал совать Нине документы, в которых она настаивала, несмотря на долгие уговоры с его стороны, на прежней концепции канала. Ругаясь с начальником, Нина, тем не менее следила, что она делает с обсуждаемыми документами. Разговор на повышенных тонах, внутренний протест, взаимные обвинения, душившая её обида начали выбрасывать её правую руку в сторону. Она уже почти что коснулась шнура софита, как вдруг внутреннее видение центровой ведущей канала, подготовленное работой с психоаналиткиком, включило естественные тормоза, в картинах представило сон Тани Полуниной, его завершающую стадию. Нина внутренне замерла, снизила агрессию на половину, внутренне сжалась, потом расслабилась и уронила часть бумаг на пол. Со слезами злости на глазах присела на корточки и стала собирать разлетевшиеся документы в папку. Софит и рука были спасены. Кирилл Валерьевич, получивший за глаза прозвище «заносчивый индюк», постоял минуту в бездействии, а потом вдруг тоже бросился подбирать бумаги с пола. Через час за чашкой кофе в буфете на втором этаже они начали договариваться. Казалось, что основные разногласия позади. Правда, понадобилось ещё два раза поругаться до крика и взаимных оскорблений. Но компромисс был найден. Они начали новый этап совместной работы. Нина увидела в позиции начальника здравый смысл опытного чиновника от телевидения. Кирилл Валерьевич — удивительный профессионализм и доброжелательность в общении с аудиторией, состоящей из людей разного социального и образовательного уровня, отсутствие какой-либо «реакции» на камеру прекрасно образованной ведущей Нины Лапиной. Процесс пошел. Жизнь вошла в нормальную колею. Всё устаканилось. Но пророческие сны Тани Полуниной запомнились Нине на всю жизнь. С тех пор в отношениях с людьми Нина напрочь забыла о своём статусе имеющей обширные связи телевизионной дивы и бросалась помогать сразу же, как только кто-нибудь из коллег обращался к ней с просьбой. Увидев перекошенное лицо Славы, Нина поняла, сегодня её помощь точно понадобиться. Последние аплодисменты зрителей в студии её очень обрадовали. Всё в порядке, достойно провела эфир. Она радостно улыбнулась, с благодарностью, как учили её в своё время в школе телеведущих, поклонилась и, не спеша, двинулась к выходу из студии, где от нетерпения почти подпрыгивал Чарешков. Через секунду он уже бежал к ней от дверей с распростёртыми объятиями, перескакивая через провода и шнуры. Кто-то из осветителей хотел подставить ему подножку, но коллеги взглядом отсоветовали, представив себе размер последствий. Чарешков славился долгоиграющее-мстительным характером. Один из редакторов канала «отдувался» почти что два года после того, как ляпнул, не подумавши в присутствии главного продюсера канала, что стиль Чарешкова кажется ему агрессивно-тревожным. Боже, что тут началось! В начале любого обсуждения Слава делал обиженное лицо, начинал качать головой и приговаривать
— Конечно, что тут на мои слова обращать внимание, они агрессивно-тревожные.
Это продолжалось до тех пор, пока у главного продюсера не кончилось терпение. Он ценил Чарешкова за его нестандартную креативность, но не мог долго выносить повторяющиеся занудные стенания.
— Или ты прекращаешь нытьё, или нам придётся расстаться!
Слова дошли до Славиного сознания. Он прекратил ныть, но редактора, давшего негативную оценку его стиля, не простил, затаился, решив отомстить ему при первом удобном случае. Случай пока не представился.
Нина Лапина и Чарешков обнялись. Их отношения были тёплыми и доверительными.
— Что случилось, Славочка, ты сам на себя не похож?
— Нина, душа моя, ты не поверишь, происходит что-то непонятное. Я не знаю, что делать. Мне нужен твой совет. Нужна твоя гадалка, которая живёт в Переделкино. Уж будь добра, поспособствуй.
Слава в красках рассказал о происшедших с ним событиях, странной встрече на автобусной остановке. Нина внимательно слушала. Затем достала карманный компьютер, нашла телефон и адрес Серафимы Сергеевны, четко продиктовала Славе. Всё это время она очень внимательно наблюдала за ним и поняла, что действительно происходит что-то странное. Слава держался хорошо, но ей было заметно, что он взволнован и потрясён.
— Славочка, — Нина тронула его за руку, — будь вежлив с Серафимой Сергеевной, ты ведь понимаешь, что я даю тебе очень серьёзный контакт.
— Да, конечно, я очень тебе благодарен. Не волнуйся, я буду аккуратен, внимателен и вежлив.
Слава всё записал, быстро собрался. Чмокнул подругу в щёку и собирался уйти. Но Нина задержала его взглядом.
— Ниночка, что-то ещё?
— Слава, пожалуйста, задержись ещё немного. Я должна тебе сказать. Пожалуйста, не обижайся.
— Ну, что ты Нина. Мы ведь с тобой давно знаем друг друга. Говори, я тебя слушаю.
— Славочка, ты ведь человек верующий, да? Ты ведь знаешь, что церковь плохо относится к гаданиям и к гадалкам?
— Нина, да брось ты! Что тут плохого, если я один раз схожу погадать? Ничего страшного не случиться. Понимаешь, мне очень надо.
— Ну, хорошо. Если ты принял твёрдое решение обратиться к Серафиме Сергеевне, то тогда конечно... А ты уверен, что никак по-другому не получиться решить твою проблему?
— Кира, я уже начинаю злиться. Что ты всё ходишь вокруг да около? Ты можешь разговаривать нормально? Да, я решил поехать к гадалке. Никто другой мне не поможет. Я так решил, в конце-концов. Ты, может, пожалела, что дала мне её координаты? Так и скажи.
— Нет, я не пожалела. Просто, если ты принял окончательное решение пойти к ней на приём, то должен знать и соблюдать определённые правила.
— Нина, что ты говоришь? Какие правила? Я же не на приём к президенту иду?
— Почти что к президенту, Слава. Слушай меня внимательно. Ты должен быть предельно вежлив с Серафимой Сергеевной. Предельно вежлив и корректен и в поведении, и в мыслях.
— Нина, ты со мной, как с ребёнком разговариваешь.
— Не перебивай меня пожалуйста.
— Хорошо, хорошо.
— Так вот. Повторяю ещё раз. Ты должен быть предельно внимателен и вежлив с Серафимой Сергеевной. Ты не должен с ней спорить, не должен выражать недовольство. Задай свой вопрос, обрисуй проблему и сохраняй полное молчание во время сеанса. Это очень важно. Ей нельзя мешать работать. Ты понял? Возьми с собой тысячу долларов. У тебя есть такая сумма?
— Есть, конечно. А почему так дорого?
— Это не дорого. Если нужно будет заплатить больше, тебе скажут. Выслушай ответ, расплатись и уходи. Я тебя очень прошу, будь предельно внимателен и корректен. Не делай своих обычных ошибок.
— Ты что имеешь в виду?
— Слава, не лезь в бутылку. Повторяю ещё раз. Контролируй свои мысли и действия. Выслушай ответ, расплатись и уходи. Благодари за каждое слово.
— Хорошо, я всё сделаю, как ты сказала. Всё, я побежал. Пока.
— Славочка, обязательно позвони мне после визита к Серафиме Сергеевне. Не забудешь?
— Что ты, Нинон! Обязательно позвоню.
Слава выскочил на улицу, набрал номер телефона, который ему дала Нина Лапина. Через пять минут он знал, куда и когда нужно приехать, и с чувством облегчения отправился домой.
В большом подмосковном загородном особняке, на открытой терассе проходила беседа хозяйки с новой горничной. Кира Множко сидела в своём любимом кресле. Напротив неё устроилась на краешке стула молодая женщина. Она очень волновалась. Устраивалась на работу горничной. Её тоже звали Кира. Бывают же такие совпадения? Кира-хозяйка изучала потенциальную домработницу сканирующим взглядом. Ногти в порядке, одета аккуратно, без вызова. Краски мало, взгляд не наглый, вежлива. Мягкая удобная обувь. Интересно, почему она вынуждена идти в горничные? Видно воспитание и образование. Кира Множко привыкла задавать вопросы прямо. Целых 8 лет она была замужем за миниолигархом, Олегом Множко, рафинированным партийным внуком и хозяином восьми подпольных суперборделей. Девушек отбирали по всей России. Безжалостно уничтожали конкурентов, увозивших товар за границу в бордели Испании, Турции, Германии, Италии. Олег Множко был воспитан своим дедушкой правильно. Он знал, что главное достояние страны — российских женщин — нужно беречь пуще глаза. Это и покой, и комфорт, и вкусная еда, приправленная лаской, и живая валюта. Олега убили в прошлом году. Убили на глазах одурманенной токсичным летучим газом охраны методом вспарывания живота. Олег падал и из его разрезанного живота потихоньку вываливался кишечник. Перистальтирующая волна не останавливалась, зрелище было жуткое. Олег посмотрел на то, что выпало из его подтянутого всегда аккуратного живота с мышечными квадратиками, предмета зависти всех посетителей спортклуба, и умер.
У Киры выкупили хозяйство мужа за бешеные деньги. Она стала очень богатой и очень одинокой. Три месяца тому назад Кира отдыхала в Испании. Марбелья, как всегда была очень гостеприимной. Баюкала Киру на ласковой волне, обнимала гибкими мягкими ветками цветущих рододендронов, успокаивала запахами удивительно красивых цветов. Постепенно пришло успокоение, но остался страх, как жить дальше. Она не привыкла быть одной, ей нужен был спутник и теперь категорически не олигарх. Этого добра она уже нахлебалась с избытком. Очень хотела, чтобы рядом был мужчина романтической профессии, художник, актёр. Хотя, нет, актёра не нужно. Ну, писатель тоже создал бы замечательную компанию. Из задумчивости её вывела новая горничная.
— Кира Витальевна, так вы сказали, что я завтра могу выйти на работу?
— Да, приезжайте к 10-00. Няня покажет вам всё. Сначала зарплата пятьсот долларов. Посмотрю, как будете работать. Будет всё в порядке — подниму до семисот.
Проводив домработницу взглядом до дверей, Кира раскинулась в кресле, закрыла глаза и снова в который раз перед глазами возникла та испанская цыганка. Её привела старая подруга Марина Ших, которая давно жила в Марбелье и была помешана на всяких методах гадания. Кира не раз предупреждала её, что никому нельзя так активно влезать в чужую карму. Но Марина отшучивалась и говорила, что если бы не регулярное обращение к этим специалистам, то давным-давно скушали бы её акулы в океане у берегов Австралии, где её предпоследний муж Шалва Григориани проиграл в карты своему партнёру Вадику Московскому.
Проконсультировавшись у гадалки за неделю до этих событий, Марина ухитрилась, обманув свою охрану, сбежать из аэропорта. И правильно сделала. Потому что Шалва с Вадиком играли в очко на своих женщин. Проигравший должен был заставить свою любимую полчаса поплавать в океане. Побережье Австралии кишмя-кишит акулами. Если съедят — туда и дорога глупой бабе. Если выживет — хорошо, будем продолжать играть дальше.
— Тридцать минут в океане у берегов Австралии — это круто. — Так думали друзья и охранники самых жестоких российских воров, наблюдавшие со стороны за игрой. Любовница Вадика Московского билась в истерике с той минуты, как узнала что ей грозит. Жена Григориани — Марина должна была с минуты на минуту прилететь. В аэропорту её встречали люди Шалвы. Но Марина не прилетела, а Шалва проиграл. У любовницы Вадика Московского случился обморок от счастья, что ей не придётся кормить собой акул, а он сам заподозрил партнёра в неискренности. Решил, что Шалва начал играть, зная, что его жена не прилетит, и набросился с кулаками на Григориани.
— Ты всю жизнь был койотом лживым. — орал Вадик, пытаясь добраться до шеи Шалвы. Григориани дрался зло и приготовился использовать свой коронный приём со смертельным ударом по двум точкам на груди противника. Для этого ему нужно было занять позицию прямо напротив. Он не знал, что последние полгода Вадик потратил на занятия с лучшим мастером каратэ, и ждал того мгновения, когда Григориани, по его мнению, предупредивший жену о страшном пари и нарушивший этим все договорённости, пойдёт в ва-банк.
Шалва вдруг очень устал. Драка отнимала последние силы, которых с каждым месяцем оставалось всё меньше. Он был болен, но до сих пор не знал, какая болезнь разрушает его тело и отнимает жизнь. Ему было очень страшно обследоваться. Он чувствовал, что болезнь у него тяжелая. На самом деле это был рак простаты, который развился спустя пол-года встречи с той чернокожей проституткой, не отпускавшей его пять часов. Она измучила и вытянула все его соки до капли. Он ничего не мог с собой поделать, и всё кончал и кончал. Сразу после этой встречи проболел три дня, температура была 39,9. Весь потный и мокрый, периодически опускаясь в сонный бред, он всё думал о том, что Марина за все его многочисленные измены подсунула ему какую-то негритянскую колдунью, с которой он никак не мог слезть. К врачам он не ходил. Врачей ненавидел. В том числе и потому, что от них зависело его здоровье. А он хотел, чтобы всё зависело только от него. Невозможно было представить, что придётся ходить по кабинетам, кто-то будет брать у него анализы, и, снисходительно усмехаясь за ширмой, кивать:
— Вот мол, угораздило же мужика такую болячку себе заработать. Жизни-то его пришел конец.
Как только не уговаривали его друзья-товарищи лечь в больницу, он отказывался, причем категорически. Никто не знал наверняка, чем он был болен. Но воровская интуиция — великая вещь. И он чувствовал, что болен смертельно, запустил свою болезнь, дал ей перейти границы дозволенного.
Вадик Московский сделал резкий выброс вперёд, Шалва испугался, и метнувшись в сторону, схватил пистолет и выстрелил. В это время в него уже летела пуля, выпущенная другом Вадика, Пашей Кидом, который в большом напряжении наблюдал за дракой, и, понимая, что Московского сейчас застрелят, решил опередить Григориани. Две пули одновременно попали в сердца двух старых партнёров, заигравшихся с этой жизнью. Они умерли сразу и почему-то держались за руки.
Любовницу Вадика увезли в больницу, там она провела 30 дней. Счет за её лечение оплатила Марина Ших, вдова Григориани. Сама Марина не плакала, когда хоронила Шалву, а только благодарила Бога, который послал ей гадалку, предсказавшую возможную смерть от проигрыша мужа и острых зубов большой хищной рыбы.
Свою веру в гадания Марина с большой уверенностью передавала Кире Множко и та не отказалась от встречи с цыганокй в доме госпожи Ших в Марбелье. Манон, так звали цыганку, долго читала свои молитвы, раскинула карты и, не глядя в глаза Кире, сказала:
— Муж твой умер. Ему распороли живот. Тебе нужен новый муж. Ты найдёшь его в своей жестокой стране. Ровно через месяц на остановке автобуса напротив твоего дома. Через плечо у него будет перекинута коричневая сумка, в руках будет синяя папка. Этот человек — потомок Викинга. Он даст тебе любовь. Дождись её. Не забудь, через месяц, ровно в два часа дня. — Манон договорила, не глядя в глаза, протянула руку за деньгами, Она всегда так делала, когда гадание было трудным, или предсказание тяжелым. Быстро выхватила деньги из рук Марины и, не глядя, вышла из дома. Через некоторое время Кира очухалась, выскочила вслед за ней на улицу, но той и след простыл. Пришлось вернуться домой. Кира медленно прошла к столу, за которым они сидели, и увидела, что Марина что-то пишет на заготовленном листке.
— Что ты пишешь?
— Кирочка, душечка, ты же всё забудешь, а я всё записала. Вот, через месяц — двадцать шестого июля, напротив своего дома на автобусной остановке в 14-00 часов, ты встретишь своего избранника. Потомок Викингов. Коричневая сумка через плечо. В руках синяя папка. Ну вот, а ты волновалась. Вот, он нашелся, то есть найдётся.
Марина тоже заметно нервничала, у неё немного дрожали руки. Кира это заметила и сжала их в своих ладонях.
— Ты знаешь, я пойду. Что-то устала.
— Да, конечно, Кирочка. Ты так побледнела. Ты уж прости меня. Я ведь хотела, как лучше.
— Пупсик, не парься. Всё нормально. Я пойду. Правда. Чего-то вспомнила, как Олег умирал. Я вообще очень впечатлительная стала. Я тебе позвоню. Пока.
Кира легонько прикоснулась щекой к щеке подруги, взяла свою сумочку и выскользнула в темноту. Мысли бились в её голове. Их нужно было успокоить, и успокоиться самой.
Рюмка водки в баре отеля решила эту проблему. Засыпая в душистых подушках и простынях, чувствуя странное волнение в груди, Кира думала, что жизнь не кончается и какое-то будущее у неё есть. Ей мерещился красивый блондин с коричневой сумкой через плечо на автобусной остановке напротив её дома, и нескончаемый поток машин, который не даёт пробраться на ту сторону.

Серафима Сергеевна перетасовала карты, разложила их в нужном порядке.
— Да, — подумал Слава, ей без большого стола не обойтись, вон сколько места расклад занимает. Вспомнив Нинин инструктаж перед посещением Серафимы Сергеевны, он сидел очень тихо и молчал, понимая, что происходит что-то очень значительное, от чего, может быть зависит его дальнейшая жизнь.
Серафима Сергеевна стала открывать карты. Её бывшее спокойным лицо стало вдруг напряженным, брови сдвинулись к переносице, голубые глаза сузились. Слава подался вперёд и часто задышал. Он проследил взгляд Серафимы и увидел эту карту, на которой сосредоточилось внимание великой гадалки. Это был 12 Аркан. Как будто, забыв о Чарешкове, Серафима Сергеевна заговорила:
— 12 Аркан карт Таро — Повешенный — Приход в жизнь необъяснимого. Переломный этап в жизни человека, когда он начинает понимать, что прежняя жизнь его не устраивает, не приносит ему радости. Жить по-прежнему невозможно. Нужно остановиться, оглядеться. Понять, кто из ближнего окружения искренен с тобой, а кто играет в доброжелательность, не отдавая ничего взамен, принимая твоё самопожертвование, как должное. Люди неблагодарны, но им нужно прощать, особенно своим врагам. «Повешенный» означает добровольную жертву. Нужно чем-то пожертвовать сегодня, нельзя гнаться за недостижимым. Это одна из причин неприкаянности.
Дополнительный расклад не усугублял картину. И Серафима Сергеевна внутренне расслабилась. Славу вдруг перестало трясти. Он успокоился и, робко теребя скатерть, обратился к гадалке.
— Серафима Сергеевна, ну как тут у меня, а?
Предсказательница выпрямилась, её глаза горели ясным голубым огнём, лицо излучало изумительную возвышенную одухотворённость, и Слава подумал, что на неё снизошло послание свыше. Так величественно-торжественен был момент.
— Всё хорошо, Славочка. Из расклада стало ясно, что вы не довольны тем, как складывается ваша жизнь. Вам одиноко и тоскливо. Вы занимаетесь не своим делом. Когда-то вы приняли решение любой ценой получить работу на телевидении. Для вас это было престижно и почетно. Вы принесли в жертву своему ЭГО ум, энергию, здоровье. Но на самом деле, телевидение — не ваша специальность. Работа не приносит вам удовлетворения, вы чувствуете свою несостоятельность в этом деле. Сегодняшняя жизнь для вас равносильна медленной смерти. Вам нужно что-то изменить. Поменять вид деятельности, впустить новых людей в своё окружение. Нужно обязательно пойти на встречу, которую вам назначили на остановке автобуса при таких странных обстоятельствах. Нужны перемены. Вам нужно поменять профессию, жениться, родить детей. То, что вы делаете сегодня — не ваше, поэтому и не получается ничего хорошего. Человек не может долго жить неприкаянным. Ну, вот. Ваш сеанс окончен. Спасибо. До свидания. Оставите на столе тысячу долларов. Больше ко мне не приходите. Не приму. В вас очень много болезненного упрямства, презрения к людям и их возможностям, но разбираться в причинах этого — не моя задача.
Серафима Сергеевна не спеша встала и ушла в глубь дома. На пороге терассы появился маленький старичок и молча сел на маленькую скамеечку около лестницы. На Славу он не смотрел. Внезапно Чарешковым овладело страшное раздражение. Что же это такое? Напоила чаем с пирогом, пораскладывала карты, рассказала, что жизнь у него не удалась — это он и сам знает, и тысячу долларов отдай. Резким движением он вынул деньги из нагрудного кармана и с силой швырнул на стол. Деньги разлетелись по столу и по полу. Лёгкий ветерок начал играть стодолларовыми купюрами, а Слава злобно шел к калитке, сшибая цветочные головки носком тяжелого ботинка. Маленький старичок неподвижно сидел на скамеечке, он даже не двинулся для того чтобы начать собирать банкноты. Всё замерло вокруг, один ветерок не унимался. Произошло что-то ужасное, и всё пространство замерло до вынесения приговора Неблагодарному.
Электричка пришла быстро. Было много свободных мест. Слава уселся у окна по ходу движения и начал злобно грызть ногти. На следующей остановке в вагон вошли трое непонятных молодых людей. Судя по всему, они ехали в Москву на гулянку. Блажной взгляд одного из них остановился на Чарешкове. Почувствовав неладное, Слава не стал испытывать судьбу и дожидаться, когда весёлая компания начнёт просить у него закурить. Проявив недюжинные способности по скоростному передвижению в движущейся электричке, Слава выскочил на станции «Матвеевская» и быстро побежал ловить такси. Его никто не стал догонять, а ловкий водитель на своём ситроене быстро домчал его до дома. Отпирая дверь, Слава слышал телефонный звонок. Бросив ключи на стол, он схватил трубку и услышал в ней голос Нины:
— Славочка, ну что, как ты съездил? Ты можешь говорить? Каков результат? Что тебе сказала Серафима Сергеевна?
— Спасибо, Ниночка. — Отвечал Слава. Вежливость беседы давалась с трудом. -Действительно, говорить трудно. Короче, заплатил тысячу долларов и получил рекомендацию поменять работу. Вроде бы трачу время не на то. — На этих словах вся Славина выдержка кончилась, и его понесло. Он орал в трубку, не стесняясь в выражениях. — Такой бред, просто ужас. Зря тебя побеспокоил и денег потратил кучу. Просто потратил кучу денег. В любом случае, тебе спасибо.
Вслушиваясь в речь Чарешкова, Нина недоумевала, что случилось. Что же такого страшного могло произойти на сеансе у Серафимы Сергеевны. Почему он так кричит? Расстроилась ужасно. Если бы знала, что посещение гадалки приведёт Чарешкова в такое бешенство, то ни в коем случае не стала бы вмешиваться. Было ясно, что произошло какое-то неприятное событие, растоптавшее Славино самолюбие. В конце-концов она ужасно разозлилась, коря себя за то, что среагировала на его просьбу и дала ему этот важный контакт. Но то, что сделано, то сделано. Назад не воротишь. Нина взяла себя в руки, подумала, что, учитывая весь свой предыдущий опыт общения с Чарешковым, она не будет дальше на него сердиться и злиться. Нина не стала развивать тему, вежливо попрощалась и, пожелав ему всего хорошего, закончила разговор. Приказала себе не волноваться, усилием воли вышла из состояния сопереживания и пошла в душ. Нужно было смыть с себя все последствия этого дня. Ей не было жалко Славу и его денег. Судя по всему, Серафима Сергеевна промыла ему мозги. Давно пора! А то зарвался парень — дальше некуда.
Душ принёс облегчение. Новый гель пах жасмином и мягко ласкал грудь. В голове пронеслись образы всех коллег по работе, которые могли оказаться партнёрами по постели, включая Славу. После душа Нина налила себе стакан молока, немного подогрела его в микроволновке, улеглась в свою любимую кровать, включила тихо музыку, сделала два глотка молока и задремала. Ей снился сон...
Большая тёмная улица в центре Манхеттена. Кругом ни Души. Ни машин, ни пешеходов. И только Нина посередине дороги. На ней одето старое бабушкино синее платье в бело-серый цветочек, на ногах дедушкины военные сапоги и бушлат на плечах. Нина причесана как Марлен Дитрих, и в голове у неё крутится мелодия одой из её любимых песен. Вдруг, зажигается огромное количество огней, и через несколько секунд, привыкши к свету, Нина раскрывает глаза и видит вокруг рукоплещущую ей толпу за оградой, охраняемой полицейскими. Оказывается, только что закончился Нинин концерт. Она пела, пела русские песни. И ей рукоплескал гордый Нью-Йорк.
Через год Нина вышла замуж в третий раз. Её третьим мужем был американец французского происхождения, владелец канала NPG. После свадьбы Нинавдруг обнаружила, что у неё появился голос. На первый концерт она пригласила всех коллег со старой московской работы. Всех, кроме Чарешкова. Все известные ей номера телефонов не отвечали.
Нина знала, что у Славы состоялась встреча со странной незнакомкой с остановки. Эта женщина, её звали Кира, оказалось очень богатой вдовой, и через месяц после своей первой встречи они со Славой повенчались. У них родился сын, и когда мальчику исполнился год семья переехала в Америку. На своём ранчо в Техасе, они разводили породистых скакунов. Слава Чарешков слыл большим специалистом по осеменению породистых кобыл. Он знал какое-то тайное слово, после которого самые норовистые кобылы подпускали к себе арабского скакуна Лорда. Каждое лошадиное соитие Чарешков записывал на камеру. Лорд не протестовал. Он знал, что когда-нибудь сможет отмстить хозяину за такой наглый интерес к таинствам лошадиной любви. И отомстил-таки как-то раз, лягнув любопытного хозяина в живот. Слава разозлился страшно, но подглядывать за Лордом перестал.
Богатсво и известность в лошадином мире примирили Чарешкова с его телевизионными неудачами. Это была уже старая «московская» история его жизни. Те времена он вспоминал неохотно, надеясь когда-нибудь написать мемуары о тайнах телевидения самой «страшной» страны на земле. Слава часто вспоминал свой поход к той известной московской гадалке. Он последовал совету Серафимы Сергеевны, так кажется, её звали. И действительно, рекомендованная ему гадалкой встреча с Кирой кардинально поменяла его жизнь.

Кира ждала второго ребёнка. На одной из скачек, в которой принимали участие его скакуны, ему привиделась среди гостей миллионера Штайна дама, очень похожая на ту самую гадалку из Переделкино. Короткий фуршет, устроенный Гербертом Штайном по случаю победы его лошади, которая была выпестована в Славином хозяйстве, закончился очень неожиданно. Герберт поднял тост за Чарешкова. Улыбающийся Слава правой рукой поднял руку с бокалом шампанского, приветствуя Штайна, левой он обнимал за талию беременную Киру. Как вдруг сзади над его ухом раздался тихий шепот:
— Вы мой должник, господин Чарешков. Деньги, которые вы бросили мне на стол разлетелись по всей окраине. Вы не расплатились за сделанную работу. Но деньги теперь мне от вас не нужны. Вы отдадите мне вашего второго ребёнка. Адьос.
Потрясённый Слава застыл с рюмкой в поднятой правой руке и опустил её только под взглядом изумлённой Киры, которая повернулась к нему лицом после того, как заметила удивлённые лица гостей, стоявших напротив них.
Через полгода в семье Чарешковых родилась дочь. Мария росла и радовала своих родителей. Слава обожал её. Он никогда не предполагал, что когда-нибудь будет любить кого-то так, как любил её. Проводил с ней всё свободное время. Они ездили на море, катались на лошадях. Слава читал ей вслух русские книги, очень хотел, чтобы Маша знала свой родной язык. Рассказывал дочери про далёкую Россию и свою бабушку. Кира тоже была очень счастлива. Она стала забывать свою страшную московскую жизнь. Иногда перезванивалась с Мариной Ших, которая продолжала жить в Марбелье, и каждый раз благодарила её за то, что та так вовремя пригласила цыганку Манон погадать для подруги «на любовь». Старшего сына отправили учиться в Англию в Итон. Кира так мечтала, чтобы Вик стал известным адвокатом. Теперь она могла полностью посвятить себя мужу и любимой дочери.
В свой одиннадцатый день рождения, Маша устроила родителям скандал. Взрослые пребывали в полном недоумении. Такого они никак не ожидали. Маша редко плакала, была спокойной, доброжелательной, очень любила своих родных. Девочка кричала, что больше не будет ходить в свою школу. Она требовала, чтобы родители перевели её учиться в частную школу госпожи Мендес. Чарешковы навели справки и выяснили, что это известная частная школа для девочек. Престижное заведение. Но откуда она узнала о нём? Маша рассказывала, что ей приснился сон, в котором вежливая пожилая дама сообщила ей, что поступление и обучение в школе госпожи Мендес являются для Маши обязательными. Так надо. Спорить с Машей родители не стали, оформили все бумаги и отвезли её туда. Их дом словно осиротел.
Как-то раз, просматривая образовательные документы для родителей, выданные директором, Слава обратил внимание на то, что в курс обучения были внесены все необходимые предметы, обеспечивающие прекрасное светское образование. Отдельной малозаметной сноской были указаны введённые в программу пять лет назад, когда госпожа Мендес стала хозяйкой школы, семинары частной и практической магии, основу которых составлял её собственный авторский курс. Темой первой вступительной лекции было «Деньги — как самая малая плата за гадание на картах Таро».
Маша начала учебу в школе госпожи Мендес. Говорила, что в школе ей всё очень нравится, что она совсем не скучает, и отказывалась приезжать домой на каникулы. Всё свободное от учебы время проводила вместе с хозяйкой школы, была её любимой ученицей. На кого была похожа эта солидная полная пожилая дама с ярко голубыми лучистыми глазами, тёмными густыми волосами, забранными вверх, Слава никак не мог вспомнить. И однажды его осенило. Он всё понял и долго плакал. Он никому не мог объяснить, что навсегда потерял горячо любимую дочь. Он не мог никому рассказать, как был отвратительно груб и неуважителен с той самой гадалкой, Серафимой Сергеевной, встречу с которой организовала ему Нина Лапина — бывшая подруга с телевидения. Тревожные сны вновь и вновь воспроизводили одну и ту же картину. Серафима Сергеевна заканчивает говорить и назначает плату. Он недовольно бросает на стол пачку долларов, которые разлетаются в разные стороны. Денежные купюры кружат вокруг него и никак не могут приземлиться. Он пытается их поймать и сложить на земле. Но ему никак не удаётся это сделать. Он отдавал и никак не мог отдать эти деньги. Его деньги не приняли. Он горячо молил Серафиму Сергеевну простить его безобразное поведение в прошлом, принять назначенную ею плату и вернуть ему дочь. Сильный голос остановил его мольбы и просьбы.
— Послушай, Слава, ты не выполнил предварительный договор, ты не расплатился вовремя. Поэтому счет тебе выставили в другой валюте.

Понравилось? Поделись с друзьями!

А еще можете поделиться своим мнением...